Когда уйдешь из ласковой неволи
домашней дремы в захудалый лес,
где криво режет ржавый крик вороний
холстину сыроватую небес,
подумаешь о творческом избытке,
вернее, об отсутствии его
в пространстве этом немощном и зыбком,
тобой уже обхоженном давно.
Орешник редкий,
остов на пригорке
сгоревшей ели,
блеклая трава…
И мнится все, что сделана в каморке
под барской лестницей бесснежная зима
слугой ущербным в полдень воскресенья
из жухлых снов,
из веточки сухой,
из ветоши,
из тусклого томленья
по жизни той -
неведомой…
другой…
__С. Пагын__
***
Подслушало сердце, тревога, тревога,
вода подошла и стоит у порога,
а в комнате чудо скрывается в чаще —
олень настоящий, огонь настоящий,
и жалко, что всё исчезает бесследно,
лишь чистый песок намывает обратно,
и выглядит берег опрятно и бедно,
но это — приятно.
Смотри на меня. Оправдания нету.
Я тоже ходила слезами по свету,
нашла эту улицу, выбрала дом,
вошла в эту комнату с вестью о том,
что всё исчезает из мира бесследно,
и вещи смотрели беспомощно, бледно —
пощады и мира никто не просил,
но пламя горело и розовый венчик
олень безмятежно носил.
__М.Маркова__
***
Где очень больно, там светло,
а здесь темно и небывало.
Я спал и думал: всё прошло,
а оказалось — всё пропало.
Удушье снов, удушье слёз —
до немоты и полной муки
произносить большой мороз
и в нём клубящиеся звуки.
У этой музыки твои
зрачки сиреневые... Боже,
и ледяные соловьи
без оперения и кожи...
__Ю.Казарин__
***
Я загнан, я подстрелен, я дрожу
в кустах предзимних: я не выдержал погони.
В мычаньях бабочкиных, в крылышках бизоньих
я больше ни к кому не выхожу.
Напрасно я терзал и мылил дом:
речь зарастает, речь себя теряет.
Язык, клубком свернувшись, умирает
и суффиксы желтеют синяком.
Дай мне, что дай, не дай мне умереть,
прочти меня, переведи на русский.
Возьми, что должен взять. По правилам искусства
еще мне предстоит заледенеть.
Но срифмовав по-русски «свет» и «лет»,
как хорошо, что нам разлуки нет.
__Д.Воденников__
***
Я рубец обороны Москвы.
Я рыбак, ожидающий реку –
вот она покидает болото,
измождённое русло.
Покачнётся и грянет по медным, железным порогам,
костяным ступеням –
вприпрыжку, не наступая.
В изголовье лес раскачивает стропила,
снег перебирая, ветер летит стопалый.
Скрытая вода напитана родниками,
наполнена моими родными –
страшная на вкус, мягкая наощупь.
В ней ольха и ель согревают корни,
бурой кожурой обрастает камень.
На камне птичка – смотрит черничным глазом:
– Человек-человек, ты зачем здесь?
– Жду, когда смерти не станет.
Жду, когда будет счастье.
За каким рубежом?
– Жди-жди, – говорит птичка.
– Динь-динь, – говорит речка.
Я молчу.
__Л.Колесник__
